в том, чтобы найти - или сконструировать - крайний срок, который обострит умы и разрушит заторы. Политический календарь может стать одной из таких дисциплинирующих сил. Изначально наша стратегия заключалась в том, чтобы привязать сроки пересмотра соглашения к промежуточным выборам 2018 года в США. Чтобы соглашение было принято 115-м созывом Конгресса, в котором партия президента контролирует и Палату представителей, и Сенат, переговоры должны были быть завершены не позднее конца весны 2018 года. Промедление в этом вопросе означало, что мы столкнемся не только с возможностью контроля демократов над Палатой представителей, но и с новой администрацией в Мексике, поскольку президентские выборы в Мексике были назначены на 1 июля 2018 года, а срок полномочий президента Пеньи Ньето истекал 1 декабря.
Однако в ходе официальных переговоров, последовавших за августовским запуском, быстро выяснилось, что Канада и Мексика не разделяют нашего чувства срочности - и не вполне понимают пределы терпения самого президента Трампа и его решимости выйти из НАФТА, если переговоры зайдут в тупик. На самом деле казалось, что Канада и в меньшей степени Мексика считают, что лучшая стратегия - это не вести переговоры со мной или кем-либо из администрации, а вместо этого лоббировать интересы членов Конгресса в надежде, что они окажут на нас давление, чтобы мы отказались от требований, которые не нравятся Канаде и Мексике, сняли угрозу выхода из соглашения и, возможно, полностью отказались от этой затеи.
Действительно, когда представители обеих стран отправились на Капитолийский холм, они получили огромное количество поддержки от энтузиастов НАФТА, среди которых были ведущие республиканцы, входящие в сенатский комитет по финансам и палатный комитет по путям и средствам. Однако они не поняли, что база республиканцев значительно изменилась в вопросах торговли, и многие из этих членов не вписывались в новую Республиканскую партию. Избиратели из рабочего класса, которых президент Трамп привел в партию в 2016 году, имели совсем другие взгляды на торговлю в целом и НАФТА в частности, чем Пэт Туми и Институт Катона. Президент Трамп, как и следовало ожидать, был на стороне первых, а не вторых.
Хотя личные отношения между Гуахардо, Фриланд и мной были довольно теплыми, я не могу припомнить ни одной значимой уступки, которую Канада или Мексика сделали бы в течение первых девяти месяцев переговоров. Они явно координировали все свои действия. Полагаю, они просто надеялись измотать нас или надеялись, что в конце концов Конгресс нас прокатит.
По мере приближения крайнего срока в июне перспективы будущего НАФТА становились все более мрачными. В этот момент начал разворачиваться ряд событий, которые, хотя и были напряженными, в конечном итоге сыграли решающую роль в изменении динамики и проложили путь к успешному завершению переговоров.
Одним из них стало решение президента Трампа ввести тарифы на импорт стали и алюминия, используя раздел 232 нашего торгового законодательства, который позволяет президенту вводить пошлины в интересах национальной безопасности. Это было и остается самым противоречивым торговым решением, принятым президентом Трампом. Первоначально Канада и Мексика были освобождены от пошлин. Но для эффективного функционирования программы по стали и алюминию необходимо было, чтобы Канада и Мексика согласились на некоторое ограничение поставок стали и алюминия в США - в противном случае Канада и Мексика могли бы увеличить производство стали для экспорта в США, наводнить американский рынок, чтобы воспользоваться более высокими ценами, и импортировать дешевую китайскую или российскую сталь для собственного внутреннего потребления. Но когда Канада и Мексика дали понять, что они не согласны ни на какие ограничения, президент Трамп предпринял беспрецедентный шаг - ввел тарифы на импорт стали и алюминия из обеих стран. Хотя тарифы были разрешены в соответствии с исключением из соображений национальной безопасности, предусмотренным обязательствами по НАФТА и ВТО, тот факт, что президент Трамп готов ввести тарифы против двух ближайших торговых партнеров Америки - один из которых, Канада, также является одним из наших ближайших союзников, - дал недвусмысленный сигнал о том, что с обычным порядком вещей покончено. Администрация Трампа готова взъерошить дипломатические перья, чтобы продвинуть свою торговую повестку дня.
Во-вторых, после введения тарифов на сталь и алюминий в соответствии с разделом 232 президент объявил о новом расследовании в отношении импорта автомобилей. Если введение тарифов 232 на экспорт стали и алюминия было неудобным и неприятным для Канады и Мексики, то введение тарифов 232 на автомобили будет не чем иным, как катастрофой, даже большей, чем выход из НАФТА. Тарифы РНБ США на легковые автомобили, которые применялись бы в отсутствие НАФТА, составляют всего 2,5 процента. Но в соответствии с разделом 232 президент имеет право поднять эти тарифы настолько высоко, насколько он сочтет нужным для устранения угрозы национальной безопасности. Действие раздела 232 в отношении автомобилей было бы экстремальным и могло бы быть отменено судами. Но ущерб, нанесенный автомобильному сектору Канады и Мексики, которые существуют для обслуживания американского рынка, был бы если не смертельным, то калечащим. Это была гораздо большая угроза, чем введение тарифов на сталь и алюминий. Справедливости ради следует отметить, что, учитывая высокую степень интеграции между тремя странами в этом секторе, автомобильная промышленность США также существенно пострадала бы. Но особенно после стальных и алюминиевых 232, автомобильные 232 казались не блефом Трампа, а реальной угрозой для канадской и мексиканской экономик.
Наконец, разочарование, которое нарастало во всех трех странах из-за этих политических шагов, вырвалось наружу во время напряженной встречи G7, состоявшейся в Шарлевуа, Квебек, в начале июня. В течение нескольких недель, предшествовавших саммиту, премьер-министр Трюдо надеялся убедить президента Трампа завершить переговоры в Шарлевуа так называемой сделкой по автомобилям и коровам - идея заключалась в том, что Канада согласится предоставить дополнительный доступ к молочной продукции, Мексика немного уступит по автомобилям, а Соединенные Штаты откажутся от всех остальных требований. Это было то анемичное предложение, которое делают, когда рассчитывают на положительный ответ. Канада и Мексика до сих пор не поняли, что те времена прошли.
Чтобы создать импульс для этой давки, канадское правительство накануне саммита сообщило прессе, что переговоры находятся на заключительной стадии и что о соглашении может быть объявлено в ближайшее время. Раздраженный этой уловкой обойти меня и продать президенту то, что было бы плохой сделкой для Соединенных Штатов, я ответил выпуском довольно жесткого пресс-релиза, в котором излагалась правда: стороны "нигде не были близки" к соглашению, и оставались "зияющие разногласия" по целому ряду вопросов.
Саммит, начавшийся 8 июня, был не столько встречей G7, сколько G6 против 1, причем Соединенные Штаты оказались в стороне.